Производство большинства традиционных видов лесной продукции (элементов деревянного домостроения, пиломатериалов, фанеры, мебели и прочей продукции деревообаботки) требует в качестве сырья качественной и в основном хотя бы относительно крупной древесины определенных пород деревьев, например, пиловочника, фанерного кряжа и т.д. Заменить такую древесину чем-либо еще при производстве этих видов продукции невозможно ничем и никак. Исторически именно нехватка такой древесины стала той самой "нуждой в лесе", которая привела к развитию лесоводства, лесного хозяйства.
Суть классического лесного хозяйства - именно в выращивании хозяйственно ценной древесины (определенных пород, крупной и качественной) за как можно более короткое время, с адекватными затратами сил и денег. На объемы ежегодно прирастающей в лесах древесины - любого породного состава, крупности и качества - лесное хозяйство влияет мало или даже не влияет вовсе. Практически на любых вырубках, гарях или просто заброшенных участках земли среди лесов очень быстро сами собой образуются новые лесные молодняки, обычно из так называемых пионерных пород деревьев, биологически приспособленных к захвату новых открытых пространств (чаще всего из березы и осины). Растут эти пионерные деревья быстрее других, быстрый рост - это один из элементов их биологической приспособленности к захвату и удержанию территорий. Древесина в таких спонтанно образующихся новых лесах без какого бы то ни было ухода прирастает и накапливается, как минимум в первые несколько десятилетий, даже существенно быстрее, чем в идеально ухоженных хозяйственно ценных лесах оптимального состава и густоты. Лесное хозяйство нацелено не на то, чтобы новые леса вместо вырубленных или погибших образовались и росли быстрее, чем они образовывались и росли бы без всякого специального хозяйства - а на то, чтобы эти леса состояли преимущественно из нужных людям пород деревьев, и чтобы как можно большая доля их прироста приходилась на самую крупную, качественную и востребованную предприятиями лесного комплекса древесину. Без лесного хозяйства ни лесов вообще, ни прирастающей в них древесины не становится меньше - но сокращаются приросты и запасы именно самой ценной для традиционного лесного комплекса крупной и качественной древесины самых востребованных древесных пород. Конечно, сокращаются не до нуля, поскольку даже при самом естественном возобновлении лесов в них формируется какая-то примесь хозяйственно ценных древесных пород (растущая по мере распада исходных "пионерных" древостоев), и даже при полном отсутствии ухода какая-то часть прирастающей древесины получается крупной и ценной. Но вот доля такой ценной древесины в спонтанно возобновляющихся и растущих без всякого ухода древостоях может быть в разы ниже, чем там, где ведется правильное лесное хозяйство.
В прошлом это ставило лесной комплекс перед совершенно однозначным выбором: или вкладываться в лесное хозяйство, обеспечивая себе надежную сырьевую базу на десятилетия вперед (потенциально - навсегда) - или избегать этих расходов, но сокращаться и постепенно угасать по мере исчерпания ценных лесных ресурсов. Иными словами, перед выбором между развитием полноценного лесного хозяйства и экстенсивным, то есть бесхозяйственным, лесопользованием. В истории как российского, так и мирового лесного комплекса есть множество примеров выбора как первого варианта, так и второго. Весь накопленный опыт говорит о том, что экстенсивное лесопользование может вести к процветанию лесного комплекса на ранних этапах его развития - пока копившиеся веками запасы ценной и крупной древесины в естественных лесах велики, но в конечном итоге оно обречено на проигрыш, радикальное сокращение объемов лесопользования и приносимых им доходов. Именно к этому этапу вплотную подошло, или уже переживает его, большинство российских лесных регионов: доступные хозяйственно ценные леса критически истощены, запасов крупной и качественной древесины хозяйственно ценных пород (в первую очередь - хвойного и твердолиственного пиловочника, фанерного кряжа) уже не хватает для поддержания экономической жизнеспособности многих предприятий деревообрабатывающей отрасли, а заменить это ценное сырье обильно прирастающей в лесах древесиной дровяного качества невозможно.
Однако, ситуация постепенно меняется. Появляется все больше видов лесной продукции и технологий их производства, позволяющих использовать в качестве сырья низкокачественную и некрупную древесину практически любых древесных пород - по прежним меркам, древесину дровяного качества. Например, из такой древесины могут производиться разнообразные виды древесных плит, упаковочные материалы, недорогая мебель и т.д. Многие такие материалы появились десятилетия назад, но современные технологии позволяют делать их более качественными, прочными, экологически безопасными, и еще более дешевыми. В дополнение к этому - современные технологии позволяют использовать в качестве сырья для производства традиционных видов лесной продукции все более мелкую древесину - распиливать с приемлемой долей отходов более тонкие бревна, качественно склеивать короткие обрезки, и т.д. Плюс к этому, спрос на целлюлозу - главный лесной продукт, производство которого традиционно поглощало хоть и не дрова, но все-таки мелкую и не лучшую древесину - тоже устойчиво растет, а требования к сырью для нее тоже постепенно снижаются.
В совокупном объеме всей производимой лесной продукции доля той, для производства которой критически важна именно крупная и качественная древесина хозяйственно ценных пород (которая является основным продуктом классического лесного хозяйства), понемногу сокращается, и, видимо, будет сокращаться в обозримом будущем. Уже и в мире, и в России есть довольно много примеров лесных предприятий, которые ни на каком из этапов производства своей продукции ни технологически, ни экономически не зависят от высококачественной древесины ценных пород деревьев, которую надо специально выращивать. Они уже успешно производят свою продукцию из древесины такого качества, которая растет в лесах сама, без какого бы то ни было специального лесовыращивания. По сути получается, что лесное хозяйство им если и нужно, то только самое примитивное и дешевое - просто чтобы посчитать, где и сколько у них прирастает древесной биомассы, защитить ее от непроизводительных потерь (пожаров, воровства), и определить, где и в каком порядке ее выгоднее всего добывать - рубить. Лес при таком подходе становится аналогом естественного сенокоса, где трава растет сама, а чтобы получить из нее востребованный продукт (сено), ее достаточно правильно скосить и убрать - только роль травы и сена играют деревья и древесина.
В связи с этим возникает вопрос: а можно ли вообще построить успешный лесной комплекс, ориентируясь только на использование той древесной биомассы, которая естественным образом возобновляется и прирастает в лесах без какого бы то ни было целенаправленного лесовыращивания? Иными словами - вообще без лесного хозяйства, или с самым примитивным хозяйством, нацеленным лишь на учет того, что в лесах прирастает само, на минимизацию его непроизводительных потерь и планирование использования? В том, что такая модель может работать на уровне отдельных предприятий, сомнений нет - уже есть множество примеров того, как она работает; но может ли она работать на уровне более крупных территорий - больших лесничеств, регионов, страны в целом? И если да - то везде, или только в каких-то определенных условиях?
Несмотря на все развитие технологий переработки низкосортной древесины и все более широкое использование изготовленной из нее продукции, глобальное потребление качественной древесины остается высоким. По данным FAOSTAT, доля пиловочника и фанерного кряжа в общем объеме глобальной заготовки древесины за последние полвека изменилась очень незначительно - с 28,4% в 1973 году до 27,5% в 2023 году. Из крупных категорий заготавливаемой древесины, по которым доступна статистика, быстрее всего растет заготовка и использование балансов - сырья для производства целлюлозы: за четверть века (с 1998 по 2023 гг.) в абсолютном исчислении их заготовка выросла в полтора раза, а доля в глобальной заготовке древесины в целом - на 29% (к сожалению, по балансам статистики за полвека нет). Изменения глобального производства и потребления прочей не самой качественной древесины (не пиловочника, не фанкряжа, не балансов, но и не топливных дров) за этот период невелики - где-то на грани погрешности статистического учета. То есть пока значимого глобального роста потребления низкокачественной древесины, который мог бы быть связан с новыми технологиями или производством новых видов лесной продукции, нет. Конечно, могут появляться какие-то новые ниши для принципиально новых продуктов, компаний, технологий, и не только на глобальном, но и на региональном или местном уровнях - но надо учитывать, что современный лесной комплекс сильно глобализован, и вряд ли можно выстроить эффективную и экономически жизнеспособную в долгосрочной перспективе модель обращения с лесами на уровне большой лесной территории, ориентируясь только на нишевые или локально значимые продукты. Глобальная лесная статистика пока не подтверждает появление каких-то больших и принципиально новых возможностей для построения успешного лесного комплекса, ориентирующегося на использование низкосортной древесины, естественным образом прирастающих в лесах без всякого лесного хозяйства.
Однако, как писал Марк Твен, "есть ложь, есть большая ложь, и есть статистика": ориентироваться на одни лишь данные глобальной лесной статистики, рассматривая вопрос о перспективах лесного комплекса, нельзя. Новые продукты, новые технологии, и новые успешно работающие предприятия, выпускающие эти продукты и использующие эти технологии, точно есть, и успешно работают. На уровне отдельных лесных предприятий, их арендных участков или лесосырьевых баз (последнее понятие сейчас формально не используется, но его суть никуда не делась) модель "лесного сенокоса" - использования леса как источника естественно прирастающей низкосортной древесины - вполне возможна, так что вопрос только в перспективах масштабирования этой модели. И тут есть несколько ограничивающих факторов.
Во-первых, новые лесные предприятия, перерабатывающие низкосортную древесину и выпускающие конкурентоспособную лесную продукцию - это, как правило, очень крупные комплексы, рассчитанные на переработку от сотен тысяч до первых миллионов кубометров сырья ежегодно. Но чтобы их продукция действительно была конкурентоспособной - важно, чтобы сырье было дешевым, и не в лесу, а уже на самих предприятиях. А это значит, что транспортная составляющая в цене сырья должна быть не очень большой - то есть его нужно заготавливать в доступных и не очень удаленных лесах. То есть каждое такое предприятие действительно может стать очень мощным потребителем низкокачественной древесины - но только на местном уровне, в основном в пределах нескольких десятков километров от себя, если сырье будет доставляться преимущественно по автомобильным дорогам. Соответственно, и сама модель "лесного сенокоса" - использования естественно прирастающих запасов низкосортной древесины - может стать вполне жизнеспособной и устойчивой, но тоже только на местном уровне, а не в масштабах целого крупного лесного региона, и тем более всей страны.
Во-вторых, даже если древесина в лесу при такой модели будет обходиться почти даром (за счет отсутствия значимых затрат на лесное хозяйство), дорожно-транспортная составляющая в цене сырья никуда не денется: по-прежнему надо будет строить лесную инфраструктуру для заготовки и вывозки этой древесины, и по-прежнему ее надо будет везти на предприятие. А это значит, что одним из главных факторов конкурентоспособности станет концентрация такой древесины и ее приростов: чем больше будут ее запасы на единицу площади и чем быстрее они будут восстанавливаться и прирастать - тем меньше придется строить лесных дорог и с меньших расстояний везти сырье. Соответственно, более южные регионы и страны с более благоприятными для роста деревьев условиями при прочих равных будут иметь очень серьезные преимущества перед более северными или вообще более холодными (горными, мерзлотными). То есть даже если спрос на низкокачественную древесину будет расти, а соответствующие предприятия множиться - это будет происходить в первую очередь за счет стран с относительно теплым и мягким климатом, а в пределах России - в первую очередь за счет регионов с лучшими лесорастительными условиями (зоны хвойно-широколиственных лесов или южной тайги). И то, и другое мы уже и так фактически наблюдаем - крупнейшие предприятия по переработке лесного техсырья в основном появляются именно в регионах этих природных зон. Серьезное расширение этой модели даже на зону средней тайги, не говоря уже о более северных и холодных лесах, представляется маловероятным.
В-третьих, даже у низкосортной древесины, используемой в качестве технологического сырья, есть свои градации качества. Некоторые пороки и дефекты даже такой древесины вполне влияют на возможность ее переработки (например, гнили, снижающие механическую прочность, или дефекты ствола, затрудняющие очистку от коры, и т.д.), да и породный состав может иметь значение. Поэтому и некоторые широко распространенные хозяйственные практики, и некоторые требования законодательства могут служить серьезными препятствиями для такой модели развития лесного комплекса. Например, осина в подавляющем большинстве случаев подходит к установленному сейчас возрасту спелости практически гарантированно с большими объемами внутренних гнилей и дупел - это снижает эффективность ее использования даже как техсырья. Береза, особенно растущая среди сельхозземель или на них, массово повреждается весенними травяными палами, в результате чего часто образуются многоствольные деревья с искривленными основаниями, часто с ранами, дуплами и гнилями, что также существенно снижает ее ценность. То есть даже если лес будет использоваться исключительно для заготовки естественно прирастающей низкосортной древесины без реального лесного хозяйства - здравый смысл все равно будет нужен, без него и эта модель может оказаться не особенно жизнеспособной.
Вывод: скорее всего, местами лесной комплекс все сильнее и сильнее будет развиваться по пути переработки низкокачественной древесины и использования леса как "лесного сенокоса" - с заготовкой того, что в нем прирастает естественным образом, практически без лесного хозяйства. Однако, маловероятно, что эта модель станет главной на всей территории страны, и особенно в многолесных регионах таежной зоны. Там, скорее всего, выбор останется прежним - или развивать полноценное лесное хозяйство и выращивать качественную древесину в адекватные сроки, или лесной комплекс будет постепенно съеживаться и угасать.
